![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
perebeia1Все кажется, чего-то не досказала об этом периоде жизни. Хотя остались какие-то мелочи, эпизоды, которые никак в связный рассказ не сливаются. Но зачем-то они хранятся в памяти? Расскажу как есть, бессвязно, может, если покрутить, сложится все же картинка как в калейдоскопе.
**
Тоня купила джинсы. Они ей не идут ужасно, вся ее миловидность исчезла, видно, какие короткие у нее ноги, толстая попа, какая она вся простецкая. Но Тоня счастлива. Никто из нас не решается ей сказать, что не идет. Джинсы это не просто штаны тогда были же. Это был некий символ, какой-то нездешней свободы, за который надо было втридорога переплачивать спекулянтам. И надо было еще, чтобы не надули, не всучили подделку, были специалисты, которые как-то по лейблам, по строчкам определяли, настоящие или нет. Я тоже хотела джинсы. Но пощеголяла только в польских, почему-то фиолетово-малиновых. Не могла я такие деньги отвалить за джинсы. А Тоня вот решилась.
**
Я что-то рассказываю, а Альфия вдруг спрашивает:
- У вас в семье тоже все показывают?
- Что показывают??
- Ну, я порезала мясо, помешала суп – и рукой вот так и вот так. Мы тоже такие же.
Надо же… не замечала за собой такой жестикуляции. А ведь и правда, мы прямо как итальянская семейка, без рук не поговорим.
Иногда в процессе очередного рассказа я ловлю зеленоглазую улыбку Альфиюшкину, и она мне тихонечко показывает рукой, как режут хлеб. Обе смеемся.
Но мы еще не такие показчики, умеренные. Вот мамина соседка, когда рассказывает, как она ходила на рынок, вскакивает со стула и показывает все повороты, уносясь со своим рассказом то на кухню, то чуть не на балкон, когда разворот сделать негде очередной.
**
Разговоры, разговоры, разговоры… Разговоры были нашими ЖЖ и форумами. Кто-то заводил темы, кто-то спорил, кто-то соглашался, кто-то был модератором. На работе темы были в основном жизненные. Семья, дети, свекрови, друзья и подруги. Мы учились друг у друга, обменивались рецептами счастья, как кулинарными, но исподволь, не признаваясь в легкой зависти к удачам подруг. Каждому хотелось этими разговорами утвердиться в своей правоте, в правильности своего способа жить. Ведь у нас не было других примеров. Родительский опыт довлел незаметно, как жестикуляция в разговоре не замечался. И родители были молодыми так давно, разве их опыт мог пригодиться нам, таким современным, таким совсем другим.
Были и группы друзей, были разговоры для всех, были для более близких, были для самых близких подруг, одной, максимум двух. У меня не было совсем личных подзамочных тем, думаю, почти ни у кого не было. Окончательную ценность событие или мнение приобретало только будучи рассказанными, хотя бы одной, самой-самой. И если в ответ в глазах блестело понимание. Какую бы глупость ты ни сделала и не сказала, но если поняли – это было счастье. А если сказали в ответ –да, да, совсем как я, вот и я тоже - это уж лучше ничего не бывает. Сразу становилось так спокойно, так уверенно, что ты все делаешь и понимаешь правильно. Это было почему-то очень важно тогда было, что друг похож на тебя, почти такой же.
Дома разговоры были другие. Книги, живопись, театр, какие-то интересные необычные люди. Политика, совок, забугор, диссидентство. Споры, в основном споры. Тут единомыслие случалось редко, даже среди друзей. И откуда бы ему взяться? Не было точки отсчета, не было и понятия об истине ни с большой ни с маленькой буквы, было отрицание затхлых догматов, которые кричали тупыми лозунгами со всех стен, но что вместо них, что? Мы и не думали о том, что что-то все же должно быть, и было когда-то. Мы просто пытались выпутаться из этой серой ваты, глотнуть воздуха.
**
Книги. Мы выписывали Книжное обозрение. Просматривали с карандашом, помечая вожделенные книги. Потом муж шел со списком в книжный. И мы ждали звонка раз в месяц, когда поступали книги. И гадали, и волновались. Нет, если тираж пятьдесят, сто тысяч - тут без сомнения, еще и пара экземпляров. А вот если тридцать... значит всего пара экземпляров и поступит. Один возьмет заведующая, а вот второй, второй... достанется или нет? И доставался, почти всегда доставался, и Булгаков, и Мандельштам, и альбом Босха... вы не поверите. Такая у нас была знакомая там, в книжном. И детские книжки, все, какие только издавались.
Книги, книги, по всему дому – в кухне, на диване, даже в сортире. Я не читала, я погружалась в них по уши, читала чуть не до света, пока из рук сонных не выпадет. Все трое мы читали, читали, читали… Маша, чуть не до школы читающая взрослые книги. И детские конечно тоже. На ночь вслух ей, святое дело. Что будем читать? Конечно, ненавистную мне Мэри, Пэппи, от которых одни беспорядки и неприятности всем. Терпеть не могу. И Буратино дурацкого тоже за это ненавижу. Персей еще. Персей и Персей каждый вечер, любимый герой надолго. Персей ничего, но надоел. Может, поэтому рано начала читать ей взрослое на ночь.
Обсудить прочитанное с мужем не выходило. Ответ был один всегда – что ему книжка последнее скажет, то ему на душу сверху и ляжет. Ну, может быть и так. Действительно, что-то ложилось в душу, вступало с ней в непредсказуемую реакцию, что-то меняло. Некоторые книги действовали на меня мистически. Года так в 23 прочла Оутс, Бремя плоти. Конец был совершенно для меня неожиданный, непонятный, совсем вразлад с моими представлениями и устремлениями тогдашними. Но я знала, точно знала, что все это будет и со мной. Когда-нибудь я отрешусь от всего, от стремления к успеху, от общения, дружбы, даже от любви, надену старую шляпу, буду жить в глуши, и никто меня не вытащит обратно, никогда. Что-то я такое пойму тогда важное, недоступное мне теперь. И да, что-то такое происходит, только не внезапно, как с героиней книги, а постепенно так, медленно подступает.
**
Тоня купила джинсы. Они ей не идут ужасно, вся ее миловидность исчезла, видно, какие короткие у нее ноги, толстая попа, какая она вся простецкая. Но Тоня счастлива. Никто из нас не решается ей сказать, что не идет. Джинсы это не просто штаны тогда были же. Это был некий символ, какой-то нездешней свободы, за который надо было втридорога переплачивать спекулянтам. И надо было еще, чтобы не надули, не всучили подделку, были специалисты, которые как-то по лейблам, по строчкам определяли, настоящие или нет. Я тоже хотела джинсы. Но пощеголяла только в польских, почему-то фиолетово-малиновых. Не могла я такие деньги отвалить за джинсы. А Тоня вот решилась.
**
Я что-то рассказываю, а Альфия вдруг спрашивает:
- У вас в семье тоже все показывают?
- Что показывают??
- Ну, я порезала мясо, помешала суп – и рукой вот так и вот так. Мы тоже такие же.
Надо же… не замечала за собой такой жестикуляции. А ведь и правда, мы прямо как итальянская семейка, без рук не поговорим.
Иногда в процессе очередного рассказа я ловлю зеленоглазую улыбку Альфиюшкину, и она мне тихонечко показывает рукой, как режут хлеб. Обе смеемся.
Но мы еще не такие показчики, умеренные. Вот мамина соседка, когда рассказывает, как она ходила на рынок, вскакивает со стула и показывает все повороты, уносясь со своим рассказом то на кухню, то чуть не на балкон, когда разворот сделать негде очередной.
**
Разговоры, разговоры, разговоры… Разговоры были нашими ЖЖ и форумами. Кто-то заводил темы, кто-то спорил, кто-то соглашался, кто-то был модератором. На работе темы были в основном жизненные. Семья, дети, свекрови, друзья и подруги. Мы учились друг у друга, обменивались рецептами счастья, как кулинарными, но исподволь, не признаваясь в легкой зависти к удачам подруг. Каждому хотелось этими разговорами утвердиться в своей правоте, в правильности своего способа жить. Ведь у нас не было других примеров. Родительский опыт довлел незаметно, как жестикуляция в разговоре не замечался. И родители были молодыми так давно, разве их опыт мог пригодиться нам, таким современным, таким совсем другим.
Были и группы друзей, были разговоры для всех, были для более близких, были для самых близких подруг, одной, максимум двух. У меня не было совсем личных подзамочных тем, думаю, почти ни у кого не было. Окончательную ценность событие или мнение приобретало только будучи рассказанными, хотя бы одной, самой-самой. И если в ответ в глазах блестело понимание. Какую бы глупость ты ни сделала и не сказала, но если поняли – это было счастье. А если сказали в ответ –да, да, совсем как я, вот и я тоже - это уж лучше ничего не бывает. Сразу становилось так спокойно, так уверенно, что ты все делаешь и понимаешь правильно. Это было почему-то очень важно тогда было, что друг похож на тебя, почти такой же.
Дома разговоры были другие. Книги, живопись, театр, какие-то интересные необычные люди. Политика, совок, забугор, диссидентство. Споры, в основном споры. Тут единомыслие случалось редко, даже среди друзей. И откуда бы ему взяться? Не было точки отсчета, не было и понятия об истине ни с большой ни с маленькой буквы, было отрицание затхлых догматов, которые кричали тупыми лозунгами со всех стен, но что вместо них, что? Мы и не думали о том, что что-то все же должно быть, и было когда-то. Мы просто пытались выпутаться из этой серой ваты, глотнуть воздуха.
**
Книги. Мы выписывали Книжное обозрение. Просматривали с карандашом, помечая вожделенные книги. Потом муж шел со списком в книжный. И мы ждали звонка раз в месяц, когда поступали книги. И гадали, и волновались. Нет, если тираж пятьдесят, сто тысяч - тут без сомнения, еще и пара экземпляров. А вот если тридцать... значит всего пара экземпляров и поступит. Один возьмет заведующая, а вот второй, второй... достанется или нет? И доставался, почти всегда доставался, и Булгаков, и Мандельштам, и альбом Босха... вы не поверите. Такая у нас была знакомая там, в книжном. И детские книжки, все, какие только издавались.
Книги, книги, по всему дому – в кухне, на диване, даже в сортире. Я не читала, я погружалась в них по уши, читала чуть не до света, пока из рук сонных не выпадет. Все трое мы читали, читали, читали… Маша, чуть не до школы читающая взрослые книги. И детские конечно тоже. На ночь вслух ей, святое дело. Что будем читать? Конечно, ненавистную мне Мэри, Пэппи, от которых одни беспорядки и неприятности всем. Терпеть не могу. И Буратино дурацкого тоже за это ненавижу. Персей еще. Персей и Персей каждый вечер, любимый герой надолго. Персей ничего, но надоел. Может, поэтому рано начала читать ей взрослое на ночь.
Обсудить прочитанное с мужем не выходило. Ответ был один всегда – что ему книжка последнее скажет, то ему на душу сверху и ляжет. Ну, может быть и так. Действительно, что-то ложилось в душу, вступало с ней в непредсказуемую реакцию, что-то меняло. Некоторые книги действовали на меня мистически. Года так в 23 прочла Оутс, Бремя плоти. Конец был совершенно для меня неожиданный, непонятный, совсем вразлад с моими представлениями и устремлениями тогдашними. Но я знала, точно знала, что все это будет и со мной. Когда-нибудь я отрешусь от всего, от стремления к успеху, от общения, дружбы, даже от любви, надену старую шляпу, буду жить в глуши, и никто меня не вытащит обратно, никогда. Что-то я такое пойму тогда важное, недоступное мне теперь. И да, что-то такое происходит, только не внезапно, как с героиней книги, а постепенно так, медленно подступает.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2006-07-10 10:14 pm (UTC)no subject
Date: 2006-07-10 10:19 pm (UTC)Если я начинаю напрягаться и вспоминать БИОГРАФИЮ, я вообще ничего не могу собрать и вспомнить, вся последовательность и связь событий распадается. Ладно хоть Маша есть у меня, а то я бы совсем запуталась в датах и событиях. А вот за такие мелочи память цепляется, и потихоньку как на клубок что-то наматывается на них:)
no subject
Date: 2006-07-11 05:12 am (UTC)Вы хоть так помните, а я, если б не записывала, не помнила б, что произошло вчера :). А мелочи ничуть не менее интересны для чтения, чем биография :).
no subject
Date: 2006-07-11 07:27 pm (UTC)no subject
Date: 2006-07-11 08:15 pm (UTC)no subject
Date: 2006-07-11 05:20 am (UTC)no subject
Date: 2006-07-11 04:45 pm (UTC)no subject
Date: 2006-07-11 07:27 pm (UTC)no subject
Date: 2006-07-11 07:48 pm (UTC)Уже больше двух месяцев идут раборки между компаниями. Если Бог даст, ее через неделю подключат. Такой бардак в Германиях!
Сколько нервов это ей стоило, не передать.
no subject
Date: 2006-07-11 08:01 pm (UTC)no subject
Date: 2006-07-11 08:08 pm (UTC)Передам непременно. Она постоянно спрашивает, о тебе, Левушке. Я рассказываю обо всем, что ты пишешь. Так, что она в курсе.:-)
no subject
Date: 2006-07-11 06:18 pm (UTC)