perebeia1

Это про отца моей свекрови. Не мой мемуар, старшего брата бывшего мужа. Очень хороший. И фото деда Митрича, на которого так похож мой Митя.



Оригинал взят у marco____polo в МОЙ ДЕД И МИРОВАЯ ВОЙНА

Продолжение. Начало здесь

Бабушка уехала к дяде Самуилу. См. соответствующую главу. На время вроде, а получилось навсегда. Тут уж у мамы помощи просили и согласия. Дед уже был не тот, хотя и здоров, но ходил с палочкой, ноги отказывали постепенно. Да и мама уже не такая беззубая. Тетя Ляля тогда уже в Севастополе жила, писала, звонила, Люсенька, все понимаю, но уж потерпи пожалуйста, Самуила жалко, а главное дом в Алупке и все добро его чужой тетке ни за что достанутся, Самуила-то можно было просто себе забрать и все. Мама согласилась.

У деда с бабушкой жила квартирантка Роза, давно уже, как родную ее бабушка привечала. Так что дед под присмотром был. Ну и мы навещали конечно. Потом дед совсем плохо ходить стал, ослаб, и родители решили забрать его к себе. Для этого решили соединить его однокомнатную и нашу в хорошую двухкомнатную, а мы бы переехали в маленькую родительскую двухкомнатную. Я уже замужем была, и Маша родилась, мы жили отдельно на Зорге в однушке. И тут нас ждал сюрприз: оказывается бабушка эту Розу прописала у себя. А то ее на работу не брали в Уфе, она из деревни была. А выписываться она отказалась! Хотя ей и общежитие к тому времени дали, и прописку. Она замуж собралась, и размечталась квартирой завладеть. Пробовали и по-хорошему с ней говорить, и к совести взывать, и бабушка ей писала – ты же обещала, что не воспользуешься моей добротой – все бесполезно. Не помню уж всех перепитий этой возни, адвокатов нанимали, судились, но все же выставили ее. Хоть и долго все это было и нервов и денег потратили немало. И тянуть уже нельзя было, дед совсем не вставал, каждый день к нему ходили.

Обмен нашли хороший. Полнометражную сталинку на К.Маркса за парком Якутова. Коридор огромный, кухня, потолки. Коммуналку расселили. Алкаши там какие-то жили, и состояние жуткое просто. Мужика, который в нашу квартиру въезжал, вообще в бессознательном состоянии перевезли, он и не соображал, что происходит. Ремонт родители сделали капитальнейший, одних тараканов ведрами выносили.

Умирать деду довелось на руках не у жены, с которой они прожили больше полувека, не у любимой дочери, не у внука, над которым он так трясся в детстве. А у снохи, которую молчаливо презирал, внучки, которую почти не замечал, и сына, который тоже не был любимчиком. Так почему-то часто случается. Будто Бог дает последний шанс полюбить тех, кого не успели. Понять, что никого, никого в этой жизни мы не должны не любить.

( Read more... )

Третья бабушкина сестра

Блондинка, голубые глаза у единственной из всех сестер, нос с горбинкой, гордая посадка головы. Первый муж был художником. Это он съездил в Уфу и что-то ему тут понравилось, переехал туда с женой. А они уже всех остальных перетащили. Красив был просто потрясающе, и по рассказам, и по фото видно. Стоят с тетей Клавой – просто хоть в Голливуд обоих. ( Read more... )

http://nehludoff.livejournal.com/tag/%D0%BF%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D0%BD%D1%8B%20%D0%B4%D0%BD%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8

Это небольшие мемуары моего первого мужа об Уфе и не только 50-70х, очень интересно и прекрасно на мой взгляд написанные.

Не зря это мой любимый роман. Сканирую даже испорченные кадры, которые и не печатали никогда. Это мы ездили в Юматово к маминой подруге тете Лиде. См. запись Таня дура.
Ноги мои и мамины. Нет, я не хочу вернуть, вернуться, пережить заново, начать сначала, я не живу воспоминаниями, не сбегаю туда от сегодняшней жизни. Но мне хочется... я не знаю чего. Воскресить? Понять, где это все, не может же быть, что совсем исчезло? Где-то есть этот летний день, река Дема, по которой плывут взятые напрокат лодочки, и мы в такой, в нелепых киргизских шляпах, сатиновых купальниках, платьицах в горошек и в цветочек. И эта девочка, съезжающая по перилам...

Кто эти мужчины? Просто случайные знакомые, или один из них тот самый военпред, которой обещал жениться на тете Лиде, когда дети вырастут? Это уже не у кого спросить ( Read more... )

Ехали мы с мамой из Черниковки вот в этот дом. Это наш первый дом в Уфе. Он стоял во дворе старой пятиэтажки на К.Маркса, которая напротив авиационного, А тогда была напротив базара. Я не раз про этот дом писала, но теперь нашлась пленка с той поездки, с такими мутными кадрами, что тогда ничего не вышло напечатать, а сейчас что-то проявилось с помощью сканера и фотошопа. Сюда меня принесли из роддома. Сюда мы каждый выходной ходили к моей прабабушке, и даже из Черниковки ездили. Ко времени этой поездки там уже никто не жил, бабушка умерла. Но нас всегда тянуло туда, там наше гнездо, тепло и детское счастье.

Если читающие меня краеведы что-то знают об этом доме - буду вдячна за любые сведения. Называли его все флигель. Может, он был частью усадьбы какой-то.

Крылечко и вход. Помню всех живших там соседей, все их безделушки на комодах. ( Read more... )

Это мы с мамой ездили к ее подруге Лиде в санаторий Юматово, год наверное 1964. Они дружили с 6 лет и до самой смерти, тетя Лида первой умерла, но они успели продружить лет 70. Детей у тети Лиды не было,и я у нее была как дочка. Помню ее надушенные терпкими духами шарфики и косынки, боа из чернобурки с мордочкой, шляпку менингитку, перчатки, муфту, все это я тайком примеряла, пока они с мамой болтали и секретничали. И вожделела все это. Поэтому у меня теперь полный ящик шарфиков и косынок, и даже есть точно такой, как был у т.Лиды.

Подружки ( Read more... )

Пока я тут посудку расставляю, вот ТУТ и ТУТ мой б. муж и родитель Мити с Машей написал замечательные мемуары об уфимских школах и учителях. Поскольку мы кончали с ним одну школу, и друзья, учившиеся в других школах наши общие, я просто пребываю в светлой ностальгии. И пишет он по-моему замечательно, не забыл свою первую профессию журналиста:) Просто хочется погрузиться в воспоминания и писать о том, как все в Уфе переплетено как ни в одном городе, какой она тесный миллионный город, где кажется все друг друга знают. Но некогда пока, завтра привезут часть барахла моего, надо полочки и стеклышки в шкафе протирать:)

Смотрю на свои новые серо-голубые ботиночки и смутно что-то шевелится в памяти. Вспомнила наконец. У меня были точно такие же в 86 году, только немецкие, а не бразильские. И немецкий же голубой шикарный дорогущий плащ, купленный в уцененке, потому что на нем было пятнышко, которое отошло бесследно, стоило потереть. А уцененка была в подвальчике на остановке Спортивная, мы с мамой его там покупали. И вот я в этих ботиночках и плаще, на голове газовая голубенькая косыночка, в которую Машиных кукол наряжали, а она ее не помнит, иду в сереньком рассвете в 20х числах апреля 86 года. Температура плюсовая, журчат ручьи, но снегу еще полно. Поскольку я лечу в Гагры, а возвращаться мне в мае, а в Гагре уже все цветет, я решила пробежаться по снежку в ботиночках и плаще, чтобы не тащить сапоги и пальто. В руке у меня желтый чемодан, на душе тоска, и мне кажется, что в чемодане не легкие платья и купальник, а моя тоска, полный чемодан. Одна жизнь кончилась безвозвратно, что ждет в новой неизвестно. И я думаю - зачем я еду, какая разница, где тосковать. Но там хоть солнце и море.

И вот наш самолет приземляется в аэропорту города Адлер. Температура за бортом -8 градусов, объявляет стюардесса. Я не верю. Даже когда с трапа вижу цветущие пальмы под шапкой снега. И привычный для моего отпуска у моря говорок кругом - старожилы такого не помнят. И так я и стучала зубами там до самого отъезда в своем плащишке. Жара началась в день отъезда. Но это неважно. Тоску-то свою я там оставила. Но почему-то помню, что лежало в чемодане.