(no subject)
Jul. 15th, 2004 07:04 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
perebeia1Джульбарс
Мама с папой ходят в кино. Хотя папа терпеть не может тогдашние фильмы, но мама их просто обожает и готова смотреть по сто раз. Мы с бабушкой сидим во дворе и ждем их возвращения. Наконец бабушка возвещает – Идут. Почему-то с ударением на певой букве. Я думаю, что идут – это когда все остальные идут. А когда мама с папой под ручку и в ногу – это Идут. И вот они Идут. На маме черное крепдешиновое платье в цветочек, необыкновенной красоты, когда я вырасту – сошью себе такое же, или буду носить это. Я еще не знаю, что вещи изнашиваются, все кажется мне вечным. На папе бостоновый костюм, на который долго копили. Потому что китель, в котором он пришел с фронта, разлазился при каждой стирке. Я помню, как купили отрез на этот костюм. Как щупали и мяли ткань, жгли нитку - какой-то тест на прочность. Приговорили эту ткань к вечности – еще и перелицевать можно потом, после вечности.
Они не сразу нас замечают – увлечены каким-то разговором, смеются. Я бегу им навстречу, папа поднимает меня высоко над головой, мама кричит – осторожнее, сто раз тебя просила не делай так! Потом целует меня, мы так давно не виделись, целых два часа! Столько нужно рассказать! Но пора спать. Зато мама обещает взять меня в кино на дневной сеанс в воскресенье. Мне года три.
Фильм выбран подходящий, про Джульбарса. Мама мне объясняет, что такое кино, чтобы я не испугалась. И что все там не настоящее, а на экране, как картинка, только движется. Я и не собиралась бояться, но мама так уговаривает, как перед визитом к зубному, что не больно. А больно же! Поэтому я настороже и немного испугана заранее. Сначала все хорошо – горы, какие-то люди ходят там разговаривают громко. Но мама все шепотом уговаривает меня не пугаться, сейчас собачка появится, но она хорошая. Я уже натянута как струна. И тут залаял Джульбарс! Я реву на весь зал. Мама выводит меня в фойе и долго успокаивает. Наконец возвращатся в зал досматривать, а я остаюсь в фойе. Дверь приоткрыта по маминой просьбе, и мама приглядывает за мной. Мне нравится слово фойе и гулять по нему тоже нравится. Это кинотеатр им.Матросова, самый старый кинотеатр в Уфе. Недавно только закрыли, там бистро теперь. Я беседую с билитершей.
- А как Вас зовут? У Вас есть дети? Приходите с ними к нам в гости, угол Пушкина и Зенцова. Мама с папой будут рады.
Я воспитанная девочка и умею вести светские бседы, не смущаясь и не стесняясь. Мамино – так нельзя разговаривать со взрослыми - еще не скоро возымеет свое дйствие. Зато возымеет уже навсегда. И до сих пор все мне кажутся взрослыми, с которыми мне, маленькой девочке, нужно как-то по особенному разговаривать.
Этот первый культпоход мы с мамой запомнили обе очень хорошо. Только мама больше всего – меня в фойе из приоткрытой двери, хорошенькой маленькой девочкой, которой она любовалась и гордилась, забыв про кино.
Мама с папой ходят в кино. Хотя папа терпеть не может тогдашние фильмы, но мама их просто обожает и готова смотреть по сто раз. Мы с бабушкой сидим во дворе и ждем их возвращения. Наконец бабушка возвещает – Идут. Почему-то с ударением на певой букве. Я думаю, что идут – это когда все остальные идут. А когда мама с папой под ручку и в ногу – это Идут. И вот они Идут. На маме черное крепдешиновое платье в цветочек, необыкновенной красоты, когда я вырасту – сошью себе такое же, или буду носить это. Я еще не знаю, что вещи изнашиваются, все кажется мне вечным. На папе бостоновый костюм, на который долго копили. Потому что китель, в котором он пришел с фронта, разлазился при каждой стирке. Я помню, как купили отрез на этот костюм. Как щупали и мяли ткань, жгли нитку - какой-то тест на прочность. Приговорили эту ткань к вечности – еще и перелицевать можно потом, после вечности.
Они не сразу нас замечают – увлечены каким-то разговором, смеются. Я бегу им навстречу, папа поднимает меня высоко над головой, мама кричит – осторожнее, сто раз тебя просила не делай так! Потом целует меня, мы так давно не виделись, целых два часа! Столько нужно рассказать! Но пора спать. Зато мама обещает взять меня в кино на дневной сеанс в воскресенье. Мне года три.
Фильм выбран подходящий, про Джульбарса. Мама мне объясняет, что такое кино, чтобы я не испугалась. И что все там не настоящее, а на экране, как картинка, только движется. Я и не собиралась бояться, но мама так уговаривает, как перед визитом к зубному, что не больно. А больно же! Поэтому я настороже и немного испугана заранее. Сначала все хорошо – горы, какие-то люди ходят там разговаривают громко. Но мама все шепотом уговаривает меня не пугаться, сейчас собачка появится, но она хорошая. Я уже натянута как струна. И тут залаял Джульбарс! Я реву на весь зал. Мама выводит меня в фойе и долго успокаивает. Наконец возвращатся в зал досматривать, а я остаюсь в фойе. Дверь приоткрыта по маминой просьбе, и мама приглядывает за мной. Мне нравится слово фойе и гулять по нему тоже нравится. Это кинотеатр им.Матросова, самый старый кинотеатр в Уфе. Недавно только закрыли, там бистро теперь. Я беседую с билитершей.
- А как Вас зовут? У Вас есть дети? Приходите с ними к нам в гости, угол Пушкина и Зенцова. Мама с папой будут рады.
Я воспитанная девочка и умею вести светские бседы, не смущаясь и не стесняясь. Мамино – так нельзя разговаривать со взрослыми - еще не скоро возымеет свое дйствие. Зато возымеет уже навсегда. И до сих пор все мне кажутся взрослыми, с которыми мне, маленькой девочке, нужно как-то по особенному разговаривать.
Этот первый культпоход мы с мамой запомнили обе очень хорошо. Только мама больше всего – меня в фойе из приоткрытой двери, хорошенькой маленькой девочкой, которой она любовалась и гордилась, забыв про кино.
