Офис семидесятых. Искусство программирования

Борю Линда забыла. По прозвищу Блинд. Потому что он так расписывался - БЛинд. Симпатичный, красивый даже, но крошечного роста, из-за которого очень комплексовал. У него был отец ростом под два метра, а мать полтора, и дети в нее пошли ростом. Еще была девочка, которая ушла на инвалидность - у нее та же история с родителями. Огромный папа, крошечная мама, и дочери крошечного роста. Девочка долго боролась с полиартритом, лежала в больницах, месяцами была на больничном. Нужно отдать должное нашему начальнику - он продержал ее сколько мог, фиктивно отмечали в табеле, что она выходила на работу, когда все сроки больничных выходили, доставал лекарства, и мы ее навещали все время. Года два почти это тянулось, пока только было как-то возможно, потом она все же оформила инвалидность.

Борис был тоже отличным программистом, и он тоже очень помог мне научиться программировать. Любил меня. Он был ужасно вспыльчивый, вечно орал, но в общем добрый. Ему тоже уже за тридцать было. Он ушел следующим, точно. С каким-то скандалом, шумом. Высказал Беляеву все, что думал о нем. Беляев как-то пытался ему навредить, уже на новой работе, не помню уже подробности этого скандала.

Я уходить тогда не собиралась. Я решительная, если что-то уже решила. Но принять какое-то крутое решение, которое изменит жизнь, мне всегда трудно было. Я плыла по течению всю жизнь. Если что-то само плыло в руки, я считала это перстом судьбы и не сомневалась, даже если это было что-то странное. Но я никогда не могла задумать что-то, и идти к этой цели. Воплощать какую-то мечту. Я вообще не понимаю, как это делается. Я фаталистка.

Начальник нас, конечно, доставал, половина наших разговоров была о нем, и смеялись и плакали. Мы сдали наконец перетолкованную так и этак программу, кажется, это была база данных каких-то долот, из которой мы делали выборки и всякие расчеты. Чего я только не напрограммировала за столько лет. Впервые еле уложились в сроки. Новых проектов добыть не получилось, видимо, разнеслась весть, что Юра ушел. Мы собственно на само Статуправление не работали. Следующей задачей была переделка старых программ. Не знаю, есть ли программисты, которые любят переделывать и копаться в старых программах. Я таких не встречала. Беляев раздал каждому его же программу для переделки. Фанисе досталась еще одна программа Венеры, которую она же в основном и переделала за нее, Резеде - Линдовская, он еще не уволился тогда, и с руганью и криками насчет Резединых способностей к программированию все же практически сам переделал. А мне Юрина. Юра меня поздравил с этим, и ехидно сказал - ну-ну, поглядим.

Я стала разбирать эту программу. Сначала я просто обалдела. Я вообще не понимала, что это такое! Она не могла работать! Но она работала. Я пошла к Юре. Но он сказал - думай! И что-то вроде того, что разберешься - значит программистка настоящая, а не Фаниса какая. Меня разобрал азарт, и я нырнула в эту программу. Я сидела над ней день и ночь. Я выучила чуть не наизусть каждый оператор. Я поняла, что она вся связана, как кружево, надо только выделить раппорты этого рисунка и понять механизм, который запускает его повторение. Но кружево то и дело рвалось под моими руками, петли путались. Но я уже влюбилась в этот узор, я поняла, почему толстая книжка, которую я все никак не могла осилить, называется Искусство программирования. Эта программа и была настоящим искусством. И я ее разобрала. И связала заново с необходимыми поправками. Сама! Я была счастлива и горда. Юра сказал - молодец.